У "Красного Серафима" появился новый раздел - "Связь времен". Здесь будут публиковаться мемуары, биографические и автобиографические очерки, критичекие статьи и прочие материалы, касающиеся, в основном, авторов прошлого, каким-либо образом повлиявших на сегодняшних авторов "Красного Серафима". Главная задача нового раздела - обнаружить и показать зачастую неявные, утерянные связи, соединяющие поступки и мысли людей разных поколений, разлученных временем, расстояниями и неумолимостью судьбы. Название раздела мне подсказало стихотворение моего деда, Юрия Алексеевича Гастева - математика, философа, правозащитника, учителя, поэта, и горячего, бескомпромиссного друга для всех тех, кого он любил.
Один из друзей Юрия Гастева как-то сказал о нем, что "его жизнь не распадалась на поступки, она сама была и остается одним большим поступком." Спустя почти десять лет после смерти Юрия Гастева актуальность "большого поступка" его жизни остается прежней. Каждое из перечисленных выше амплуа, в которых Гастеву приходилось выступать, определялось необходимостью решения той или иной задачи в процессе осуществления "поступка". Так, математика была для него мерилом всякого точного знания о мире, философия - необходимой для мыслящего человека попыткой систематизации и обоснования своих представлений, правозащитная деятельность - естественной реакцией на несправедливое притеснение ближних, поэзия - столь же естественным откликом на неповторимость, бесконечность и красоту каждого мига.
Повседневная жизнь современного человека неизбежно дробится на отдельные поступки, дела и роды занятий. Люди специализируются по профессиям и ограничивают круг своих интересов общением с людьми со схожими (т.к. они определяются схожим опытом) представлениями. Необходимость находиться в данный момент времени в одном конкретном месте усугубляется намеренным ограничением собственных возможностей кругом поступков с заведомо предсказуемыми результатами. Когда сколько-либо достоверное знание исторических событий (да и то фрагментарное!) становится прерогативой служащих архивов, знание основных законов государства - уделом юристов, а элементарные представления об анатомии и физиологии - привилегией врачей, вся остальная армия "узких специалистов", оставшаяся вне рамок этих групп, - то есть, попросту говоря, ВСЕ общество, оказывается обреченным на невежество в политической жизни, на абсолютную беззащитность перед преступностью и произволом властей, на беспомощность перед всякого рода пропагандой и манипуляциями, перед злоупотреблениями всевозможных "профессионалов". Чтобы выйти из этого тупика, необходимо шагнуть за пределы рутинных ежедневных действий и увидеть их во взаимосвязи со всей остальной жизнью. И, хотя один человек сегодня просто не может обладать профессиональными знаниями во всех упомянутых областях, каждый ответственный за свою жизнь человек может и должен иметь верное представление о своем прошлом и настоящем - а для этого нужна как минимум общедоступная качественная информация.
Связь прошлого, настоящего и будущего, которую я с помощью данного альманаха буду пытаться искать и воссоздавать, - это только одна из тех связей, которые, по мысли Сент-Экзюпери, и придают смысл вещам и событиям. Жизнь человека, оторванного от своего прошлого, подвластна влиянию нелепых случайностей и недоразумений, заблуждения его разума при незнании опыта предыдущих поколений ведут к трагикомическому растрачиванию в напрасном труде многих лет жизни, а стремление к целям, временная протяженность которых не превышает срок жизни одного индивида (а только такие цели и могут быть у людей, лишенных исторической памяти) по праву можно считать библейской "суетой сует и томлением духа". Знание и осмысление своего прошлого не делает человека бессмертным, не избавляет его от страданий и необходимости "в поте лица своего добывать хлеб свой", однако оно совершенно меняет масштаб его взгляда на собственную жизнь, позволяет, как бы поднявшись на горную вершину, за однообразием и бессмыслицей повседневности разглядеть очертания творящейся истории, и, если и не судить о ее смысле - для этого кругозор любого ученого всегда будет бесконечно мал, - то хотя бы строить гипотезы о закономерности исторических событий.
Помнится, еще ребенком я смотрел фильм - сейчас не восстановить в памяти ни название, ни имя героя, ни время действия, - только ясно вижу перед собой сцену: молодой поэт стоит перед сидящей на скамейке в саду возлюбленной, и все говорит, говорит ей о своей любви. И ясно помню мгновенно пронзившее меня тогда ощущение вечной повторяемости и столь же вечного смысла этой сцены: в молодом человеке у скамейки (давно уже, наверно, немолодом) я увидел неисчислимые поколения ушедших в прошлое его и моих предков - царей, поэтов, полководцев и ученых, гениев и просто давно умерших и забытых людей. Увидел (или предвидел) и себя самого взрослого, и своих еще не обретенных друзей, и многих еще не рожденных потомков... Если бы у человека не было возможности описать свои мысли и чувства в словах, которые останутся на бумаге и через много лет после его смерти, одиночество каждого из нас перед безразличным и непознаваемым миром было бы безграничным. Сознание того, что кто-то давно ушедший и забытый оставил после себя обрывок рассказа о переживании, схожем с моим, о том, что и меня много лет спустя волнует, что кто-то более сильный или умный или просто ДРУГОЙ уже когда-то пережил и осмыслил это, и, выжив, передал мне, радикально меняет мои представления о собственных возможностях.
Хочу привести еще один пример. Когда около четырех лет тому назад мой революционно настроенный приятель (в тот год в Нью-Йорке мы с ним вместе создавали журнал "Пли!"), узнав о моем знакомстве с итальянским языком, предложил попробовать переводить стихи Пьера Паоло Пазолини - марксиста, гомосексуалиста, великого режиссера и поэта, нарушителя всевозможных писаных и неписаных законов, то я, хотя почти с первых строчек почувствовал красоту языка Пазолини, к его личности и идеям в то время отнесся более чем сдержанно. И вот, уже намного позже, взявшись за перевод стихотворения "Моей стране", я с удивлением обнаружил, что выраженная в нем горькая любовь-ненависть к Италии: "Так утони же в своем светлом море - освободи от себя мир" - необыкновенно похожа на мое собственное чувство к моей родине, какой я ее нашел после возвращения из эмиграции. Принять новую родину (Америку) и ту жизнь, которую она мне предлагала, не испытав до конца жизни в современной России, я не мог просто ради самосохранения - я хотел остаться самим собой. Принять "без печали и гнева" современную Россию оказалось столь же невозможно - по аналогичной причине. Так, в стихах столь непохожего на меня человека, жившего в другой стране и умершего вскоре после моего рождения, я прочитал до такой степени близкие мне слова, что мог бы подписаться под переводом как под собственным стихотворением, если бы только сам был способен это выразить. Такая вот неожиданная связь времен и культур.
Не хотелось бы, чтобы написанное здесь было воспринято читателем как некое абстрактное рассуждение о пользе знания истории или, тем более, как столь же абстрактное описание моих субъективных переживаний. Связь времен и поколений является неотъемлемой реальностью жизни мыслящего человека, а в жизни общества историческая память может и должна принимать вполне определенные, конкретные формы. Память "простого человека", выдающего свои искаженные и избирательные воспоминания за истинные и вполне довольствующегося этим, прячущего зияющие противоречия в своих представлениях о событиях в привлекательную оболочку легенд, есть ложь, и ложь отнюдь не безобидная. Сегодня многие в России с восторгом оглядываются на недавнее прошлое нашей страны, когда жизнь любого ее гражданина была игрушкой в руках "великого" вождя - человека можно было с легкостью и совершенно безнаказанно погубить на заведомо бесперспективных военных действиях, в нечеловеческих условиях одной из "строек коммунизма", или, объявив "врагом народа", просто уничтожить без всякого обоснования обвинения. Тем, кому подобный порядок вещей кажется приемлемым, вероятно, не следует говорить об отвлеченной ценности человеческой жизни, о свободе и о правах человека - очевидные вещи звучат как-то жалко, когда их пытаются обосновать доказательствами. На мой взгляд, куда более важно рассказать о конкретных преступлениях и поименно назвать преступников - чтобы личная ответственность виновных не размывалась ссылками на обычаи времени. Рассказы очевидцев тех событий, подтвержденные подлинными документами, говорят сами за себя.
"Красный Серафим" будет по мере сил публиковать материалы, могущие пролить свет на реальные события недавней истории. Быть может, кто-то найдет здесь упоминание о человеке, который был для него тем, кем для меня был Юрий Гастев. Кто-то, вероятно, столкнется здесь с мыслью, которая отразится в его сознании, как стихи Пазолини когда-то отразились в моем, найдя в нем свое точное подобие. Среди незаслуженно малоизвестных и не публиковавшихся в недавнем прошлом авторов очень много тех, кто подвергся репрессиям со стороны властей: их сочинения были запрещены, как и любые упоминания об этих авторах. Эти сочинения как бы подверглись репрессиям вместе со своими авторами и до сих пор остаются малодоступными. Жизнь нового раздела начинается с публикации ряда материалов, касающихся судьбы Юрия Алексеевича Гастева и его семьи, все члены которой (за исключением погибшего на войне Петра Алексеевича Гастева) подверглись репрессиям НКВД. История этой семьи в силу родственных отношений известна мне лучше, чем тысячи подобных ей историй. Пусть каждый расскажет о том, что знает лучше и точнее других. |
О проекте
