Никита Поленов впервые появился в моём доме при достаточно обыкновенных обстоятельствах: у меня по какому-то поводу собирались люди и его просто привели с собой мои друзья. Я нисколько не удивился незванному гостю. Ведь именно таким, с виду случайным, образом я встречал лучших и самых дорогих людей в своей жизни.
Признаться, он сразу произвёл на меня какое-то двойственное впечатление, которое потом так и не сгладилось. С одной стороны, у него был вид человека после многодневного запоя: такие люди, даже будучи трезвыми имеют багрово-лиловый цвет лица и нарушенную координацию движений. С другой стороны, то, что он говорил, как-то моментально заставило всю присутствующую молодёжь замолчать и прислушаться. Он говорил о судьбе искусства в наши дни, но не как дилетант, желающий блеснуть тонкостью вкусов в светской беседе. Он говорил эмоционально и одновременно серьёзно и по-хозяйски, как человек имеющий на это полное право. Как человек, который за эти дела лично отвечает.
Довольно скоро он запел и больше уже не выпускал из рук гитару, мы просили его спеть ещё и ещё. Песни его, по мелодике и поэтической стилистике нередко напоминающие известные современные образцы "бардовского" жанра, тем не менее выражают собой совершенно самостоятельное видение мира. Им чужда присущая многим сегодняшним "бардам" сатиричность, сосредоточенность на бытовых проблемах. Никита по профессии - реставратор, и, возможно, именно его профессиональное знание и понимание изобразительного искусства делает образы его песен такими яркими, самобытными и живыми.
Позволю себе заметить, что хотя в напечатанном виде эти песни теряют задушевную вкрадчивость своих мелодий, сами по себе стихи могут по достоинству входить в любую из антологий современной поэзии. Но, как знает каждый кто сталкивался с этим на опыте, антологии составляются из стихов друзей и товарищей по литературным движениям. И, разумеется, никто из составителей антологий не обязан лично знать нищего, скитающегося по нью-йоркским квартирам Никиту Поленова.
Никита - православный, большой знаток святоотеческого предания, подолгу живший в монастырях, привычный к постам и молитвам. Он не из тех верующих, чья вера тихо тлеет в тиши молитвенных собраний и жилищ. Он громогласно и настойчиво проповедует свою веру, охотится за душами молодых, благословляет особо любимых последователей и слушателей архиерейскими жестами. После нескольких бутылок совместно выпитых вина и водки такие жесты воспринимаются несколько комически. Отсюда всё та же двойственность в отношении к нему рядовых русских нью-йоркцев. К тому же Никита ведёт образ жизни странника, странствующего проповедника и певца, который в каждый дом приносит в первую очередь свою проповедь и песни, а уж потом пользуется гостеприимстом хозяев. Но проповеди ведь каждый день одни и те же, да и песни тоже. Так что, сами понимаете, большую популярность в глазах собратьев по эмиграции такой образ жизни не приносит. А по стандартам общества, где мы с вами живём, Никита Поленов - бомж, деклассированный элемент, отказывающийся послушно тянуть лямку в какой-либо государственной конторе или коммерческой фирме. И любой мент, повстречавший Никиту (к тому же пьющего) на улице, вправе его гнать, штрафовать, насильственно отправлять в ночлежку и обращаться с ним как с последним подонком.
Приехав в Америку, Никита первое время работал по специальности и жил, по местным стандартам, вполне терпимо. Потом он пережил личное несчастье: распалась его любимая семья. Никита потерял работу, или сам бросил её - в детали ни он, ни кто-либо из окружающих не вдавался. Никита принадлежит к той породе людей, которые попросту не хотят работать только ради собственного благополучия. Такие люди повсюду редки, а в США они вообще являются вымирающим видом. Он готов был трудиться для блага конкретных, любимых им людей, а когда этих людей не стало рядом, работа ради денег и общественного престижа потеряла для него всякий смысл, и он автоматически перешёл в другую социальную категорию.
Хочется всё же закончить оптимистически, и потому скажу, что когда я видел Никиту Поленова в последний раз, его было не узнать. Он стоял на Пасхальной литургии в синодальной церкви на 93-й улице, в красивом новом костюме. Совсем другим был цвет его лица. Прорваться через толпу молящихся и поющих у меня не было ни малейшей возможности. Хочу надеятся, что сегодняшняя жизнь Никиты не убьёт в нём творческие порывы, и мы ещё услышим его песни... неожиданно, у кого-нибудь в гостях. |
О проекте
