"Дочка, пойдём навестим тётю Ладу," - говорит отец.
Дочке четыре года, она пока ещё мало разговаривает. Отец - седеющий уже человек с юношескими чертами лица, навсегда сохранивший в себе следы какого-то давнего сомнения, будто кто-то на ночь глядя задал ему сложную логическую задачу, а он собирался её решить в одночасье, но отвлёкся, устал, отложил на утро, забыл, да так и застыл с нерешённым вопросом на лице на все свои оставшиеся годы. Та, которую он назвал "тётя Лада" - ещё очень молодая на вид и привлекательная женщина. По её повадкам можно догадаться о многочисленных бурных романах, сопровождавших всю её жизнь. Мечты, увлечения, жизнь в Париже, Милане, дружба с художниками, съёмки в видеоклипах, гастроли по Европе с известной рок-группой, путешествия автостопом - всё это с точностью до города и года вычисляется за несколько минут разговора.
Никто толком не знает, кто она по профессии, откуда родом - многолетние станствия почти не оставили в ней привычек, связанных с местом жительства - и мало кто представляет себе, что собственно она делала на фестивале церковной музыки, проходившем в незабываемое для него лето в старинном польском городке с черепичными крышами. И всё же по улыбке в ней можно узнать человека, прожившего счастливую жизнь, быть может, не всегда понимая что и зачем делает, но никогда не давя внутри себя маленькую певчую птичку - ту что звала её в незнакомые земли - чтобы принести её в жертву суждениям окружающих. Эта спокойная, мудрая и чуть-чуть как бы ироничная улыбка оттеняет вечно затуманенный печалью взгляд.
"Вот, полюбуйся, - моё произведение," - опуская глаза, представил дочку отец, и, не обращая внимания на попытки хозяйки перевести разговор на воспоминания и дела знакомых, продолжал бормотать: "Моя дочка, когда вырастет, будет как Лада красивая - глаза оленьи, брови соболиные, волосы - грузинские горные водопады, груди - персики, плечи - точёный коринфский мрамор, походка - спокойная неторопливость тигрицы перед прыжком. Моя дочка будет, как Лада, ласточкой на коньках растягиваться, и носить тонкие длинные цветные юбки, и танцевать с шалью... Мы ведь с мамкой когда доченьку зачинали... я ведь только тебя, Лада, видел тогда перед глазами, вспоминал тебя, мечтал о тебе... благо ночка была тёмная... Поцелуй её, дохни на неё... пусть она будет как ты!.."
Когда отец на секунду прервал своё заклинание, чтобы перевести дух, на лице его всемогущей богини отразились испуг, удивление и какая-то даже неясная обида, будто он только что неосторожно высказал вслух их общую тайну. Отец перевёл глаза на дочку, увидел в блюдце с остывающим чаем отражение ещё одних испуганных и недоумевающих глаз, опомнился, и, помолчав несколько мгновений, похвалил хозяйское печенье.
О проекте
