Роберт Мок. Слова (1999)

Он выдавил из себя слово и долго сдерживаемая то ли ознобом, то ли застенчивостью мысль радостно разрослась навстречу одобрительным репликам сидящих, под конец позволив себе даже некоторый юмористический выверт. Она сидела совсем рядом, коленями под столом касаясь его ног, и волновалась, как бы он не сказал что-нибудь такое-эдакое. �ли не замолчал вдруг на полуслове, нелепо потирая разгоряченные невесть какими непонятными никому сумасшедшими страстями щеки, подслеповато озираясь в поисках потерянной нити повествования, опять-таки неуловимой для присутствующих. Он называл матовые фотографии "матерными" и мог на совершенно, казалось бы, пустом месте неожиданно разразиться великолепным фонтаном неуместностей, граничащих с непристойностями. Причем говорил в таких случаях ярко и образно, как по-писанному, а так вроде смотришь - двух слов не может связать.

Сегодня она наконец сказала ему слова, которых он так боялся и ждал. Сколько разных раз они, созревая, застывали в его холодеющих губах, как все-сокрушающее заклинание огнем и водой, как запретный вызов стихии, так часто жестоко обижавшей его, как нагоняющее на слабые сердца ледяной ужас одинокое ночное завывание. Ему было горячо и тревожно, как после рюмки хорошей водки, не содрогающей, а только обжигающей, и тревога, налившись радостью, становилась отвагой, которая, взывая, звала его бежать сломя голову навстречу маячащей на горизонте беде. Беда была неминуема, хотя еще и неведома, а вырастала она с логической неотвратимостью все из того же яростного пламени внутри - он не привык принимать от судьбы подарки и в глубине души не верил, что такое ни с чем не соизмеримое счастье могло так запросто и надолго войти в его жизнь.

Катя сидела напротив и смеялась то ли над его обалдевшим видом, то ли над наполовину перевранным рассказом Довлатова, который он выдал за анекдот. Катя говорила, что завидует им и хочет к своему молодому человеку, и улыбалась вполне обольстительно, но, в то же время - вполне скромно, если пытаться придраться. Катя, быть может, думала: "Что она в нем нашла?", а возможно и то, что направленные на него улыбки предназначались впрок, на случай ее скорого отъезда. Они еще не сознавали, точнее - не чувствовали того, что произойдет, а Катя - Катя была в тот вечер вполне трезва и мила и конечно могла ненароком улыбаться ему впрок.

Он хотел понять эти ее взгляды, продумать все как следует... когда- нибудь потом, когда стихнет весь этот тревожный жар внутри. Он хотел зачитаться длинным романом Андрея Битова, путаным и простым, как жизнь молодого петербуржского интеллектуала. Тонкий, всесторонне начитанный молодой человек, порой не чуждый сентиментальности, с головой уходит в хитросплетения сочетаний и продолжений нереализованных им за день возможностей, отлично при этом зная, какие из них в самом деле смертельны. Но ради собственной потехи он как бы не замечает, что знает это. � так он нагромождает в своей душе все больше и больше невероятностей, радуясь, что вокруг столько дыма и грохота, пока вдруг какая-нибудь одна всплывшая из-под пелены мысль не обдаст его крутым кипятком действительно стоящей за спиной и бесцеремонно, наподобие подвыпившего пассажира метро, дышащей в затылок и толкающей его к дверям черноты...

Через три ослепляющих и опустошающих все вокруг дня он, проснувшись и еще не успев ни о чем толком подумать, по уколам неопределенного, но настойчивого холода в боку поймет, что ее с ним больше нет. � тупо, без всяких намерений, просидит два часа перед окном, наблюдая за раздетыми обитателями дома напротив. Через три соленых и горьких, разжигающих безумную жажду дня он поймет, что никогда уже не позвонит Кате. Просто он не придумает, что сказать, даже если не забудет о существовании Кати, даже если сейчас ему удастся непринужденно сменить уже ставший привычным равнодушно-надменный тон на более человеческий; даже если, осмелившись спросить ее номер телефона, он вовремя удержит набегающую на лицо кривую и странную улыбку. Через три дня его выведет из оцепенелого безмолвия, на два с лишним часа заняв мучительным богословским спором, звонок недавно встреченного на трамвайной остановке сектанта. По радио тем временем объявят, что московский "Спартак" в очередном матче кубка УЕФА опять будет играть с "Баварией", а это - дело невеселое.