Всеволод Мальцев. �стория самоедов. Сказка

Давным-давно, в те годы, когда не было еще ни королей, ни президентов, жило среди лесов и болот гордое племя самоедов. � отличалось оно от других племен тем, что каждого новорожденного самоедыша с детства приучали в нем думать и размышлять о своих поступках значительно больше и дольше, чем, собственно, что-то делать.

Сделает, к примеру, что-нибудь один из самоедов. Ну, самую малость, даже не сделает толком, а, может, только задумается над тем, чтобы такое эдакое сегодня натворить, и давай думать весь день, пока закат не окрасит все небо за темными верхушками деревьев в один из оттенков кровавого месива.

В других племенах, которые самоеды называли на один лад – бездумные – люди жили проще: построят себе жилье прочное, чтобы не переделывать по несколько раз, разведут вокруг него в загонах дичь и зверюгу всякую, чтобы по лесам и болотам не шастать всякий раз, как есть захочется, и живут себе, все время тратя на обустройство, да отдых.

Самоеды же выстроили себе жилище общее, огромное, и назвали его Большой Сарай (Б.С.). Много дел у них было с эти жилищем. Стены общие, как кто перестраивать что начнет, так постепенно, словно по цепочке, весь Б.С. ремонтируется. Шум, гам, крики. � даже когда ремонта-то и нет – все равно слышно соседа – стены тонкие, переговариваться можно. Вот и повелось у них через стенки те разговаривать, все равно хоть шепотом что произноси, слышно. К примеру, сходит кто на охоту, зайдет далеко от мест родных, посмотрит на другие племена, в погоне за кабаном или оленем каким, приходит домой и рассказывает домашним о впечатлениях своих. А соседи все слышат, а кто не все слышит, тот переспрашивает, или свои впечатления от тех мест добавляет. Так они и жили, основным развлечением считая обмен думами своими по разным-разным вопросам.

Так, год от года жили они, обмениваясь думами своими разными, но, собираясь на совет племени, вслух их не высказывали. Кто знает, придутся ли они по душе вождю их или его ближнему окружению? Разные истории старожилы рассказывали, из которых выходило, что не следует много на советах говорить. Хочешь наговориться – иди домой, там самое место. Поэтому высказывали они думы свои только промеж себя, по-соседски, так как у вождей их свои думы были, и спорить с ними, какие думы важнее, было не только бесполезно, но и опасно.

Бывало, сидят себе в своих пристройках-клетушках, да промеж себя и ведут беседы: так мол, или не так, как надо бы, все в их племени обустраивается, не пора ли чего-нибудь переиначить, да перестроить. Знают, стервецы, что речи сии крамольные, что вождь или многочисленных его помощники за такие речи по голове не погладят, но все говорят себе, то шепоточком через стены, а то, уходя небольшими группами подальше в лес, и погромче, наполняя темные углы своих коморок и чащ лесных словесными клубами своих размышлений, которые плыли, словно дым какой, по земле самоедской, распространяя идеи вольнодумства и упрямого желания предложить на все свое решение.

Думы эти были у самоедов далеко не праздные и касались, как правило, самых что ни на есть важных сторон их самоедской жизни. Почему, к примеру, урожаи их так от погоды зависят, а у соседей их, бездумных племен, все всегда впрок собирают и без особых хлопот? �з поколения в поколение любили размышлять самоеды над этим вопросом. Есть ли на это особый промысел, знак сверху, чтобы приучить их народ к постоянному труду и не разживаться за счет хорошего климата или просто судьба их такая горькая. А, может, специально все так устроено, чтобы самоеды всегда готовы были к тому, что труд их зряшным окажется и придется им переживать годины лютые, голодные, или идти на поклон к соседям своим, бездумным, но везучим до погоды племенам.

Год проходил у них в думах этих, двадцать лет, сто – точно неведомо, но однажды решили они, наконец, что это все таки знак, а, решив это, стали думать дальше: что же именно сей знак означает и как с этим знаком им жить дальше? Думали - думали, решали – решали, да так ничего и не надумали. А все потому, что, хоть и не поощрялось у них испокон веков вольнодумство всякое, но думали они всегда даже одну и ту же думу по-разному. Даже в одной семье, бывало, думы эти очень даже разнились, и не было среди членов семей полного единодушия даже в решении простых и ясных, казалось бы, вопросов. Каждый имел именно свою, сокровенную думу и не получалось у них никогда так, чтобы все, как один, думали об одном и том же, решали одинаково и делали ладно одну работу.

Правда, иногда случались у них и особо темные времена, когда хочешь, не хочешь, а приходилось находить самоедам промеж себя компромиссы: вместе или от врага отбиваться, или в особо авральном режиме свой Большой Сарай ремонтировать, чтобы не замерзнуть шибко зимой и не сидеть под прохудившейся крышей мокрыми и холодными. Потому что, знали они по своему горькому, как правило, опыту, что, если не заделать эту крышу, долго еще придется сидеть себе и зубами щелкать от холода, вместо того, чтобы думы свои друг другу выговаривать, да размышлять вслух, то есть лишать себя своего главного удовольствия в этой непростой и тяжелой жизни.

� в эти времена, когда самоеды делали что-то сообща, а не спорили о своих делах, плохо ли, хорошо ли, но что-то в их жизни всегда получалось осмысленное и дельное. � было это самоедам удивительно, так как, если бы у них во время этих авральных дел была минутка призадуматься, поняли бы они тогда, что работа у них спорится лишь тогда, когда делом правят у них не думы, а особо сложные, даже иногда тупиковые обстоятельства.

Но времена такие у них рано или поздно проходили, и тогда самоеды вновь погружались в созерцательную меланхолию и глубокомысленные раздумья о своем бытие и своем месте, своем особом предназначении во всем мироздании. �, что характерно было исключительно для их племени, каждый самоед думал об этом по-разному и каждый считал свою думу не только единственно правильной, но и исключительной по своей важности для всего дальнейшего развития самоедства. Официально же такой самой правильной думой из покон веков считалась у них дума вождя ихнего, который этими думами своими постоянно делился со своими подданными на многочисленных советах племени, а особо важные тезисы из своих дум всегда повелевал выбивать на огромных камнях, выставленных на особо людных местах Большого Сарая. �, что особенно интересно отметить, при этом тезисы эти приходящих на смену друг другу вождей были весьма схожи, что еще раз подтверждало у самоедов одну из популярных среди них дум о необходимости преемственности не только мыслей, но и самой власти.

«Большой Сарай – самый большой сарай в мире!» «Думы вождя самоедов – думы всех дум самоедов и всего самоедского движения!» «Леса и болота – оплот развития и богатства самоедов на долгие годы!» - эти и еще многие другие, схожие с ними основные, краеугольные тезисы, выбитые далекими предками сегодняшних самоедов-камнетёсов, напоминали основные самоедские истины на всех главных площадях Б.С. Правда, некоторые из особо тщеславных самоедов время от времени звали своих сторонников, среди которых до этого распространяли свои думы, на баррикады и творили бузу с единственной целью, чтобы взобраться на место вождя не по длинной, иерархической лестнице политической жизни самоедов, а быстро, путем заговора, на плечах своих сагитированных ими же соплеменников. Если им это удавалось, в Б.С. поднималась буча великая, самоеды били и убивали друг друга, а сам Б.С. неоднократно полностью выгорал или разрушался до основания.

Потом шли долгие годы восстановления и размышления самоедов о том, чьи неправильные думы в очередной раз довели самоедов до такого разорения. Потом, если восстановление шло медленнее, чем хотелось, а соседние, бездумные племена шатко-валко, но все дальше уходили от самоедов в своем развитии, последние принимались размышлять о неэффективности самоедского восстановления и винить во всем тех, чьими думами руководствовались они при этом самом поднятии из руин порушенного хозяйства.

Так они и жили до тех пор, пока не выбрали себе в вожди одного неприметного, никому не известного самоеда, которого так и назвали промеж себя – Неизвестный Самоед. В отличии от вождей прошлых лет, этот не поднимался долго и упорно по самоедской политической лестнице, не добывал себе сей пост путем заговора, и даже не был в самоедской жизни лицом известным и узнаваемым по всем своим, передаваемым из уст в уста, прошлым думам. В общем, выбрали они Н.С. с неизвестными никому думами вождем. Тут и началось. Всем сразу же захотелось узнать его сокровенные думы и сверить их со своими, а Н.С. думы свои, как прежние вожди, решил на общее обозрение не выставлять, камни не долбить, а если на совете племени ему и приходилось какую речь держать, то говорил всегда очень коротко и так просто, что многие самоеды даже начали сомневаться: самоед ли Н.С. вообще, или нет?

� только они над этим задумались, как их новый вождь возьми, да скажи: «А не задуматься ли Вам, самоеды, над формулировкой основной нашей самоедской идеи?» � сразу у всех, как от сердца отлегло: «Свой, значит, наш человек, самоед, раз вновь начал направлять их мысли и думы в одну, только ему одному известную сторону». � еще, к всеобщему, одобрительному ропоту добавил он: «Нужна нам эта общая, всеми разделяемая идея для того, чтобы объединить все разнодумное самоедское движение, без чего движение это стоит на одном месте, раздираемое внутренними противоречиями и смутным представлением о том, где среди лесов и болот вокруг друзья наши, а где враги».

� начали тогда самоеды думать, искать эту самую объединительную идею. Думали – думали, да так ничего конкретного из своих дум предложить не смогли, так как вождь их тоже свои мысли не открывал и ни одного из отцов семейств самоедов в открытую не поддерживал.

Долго ждал Н.С. предложений от самоедов относительно этой самой идеи, не выдержал, сверкнул своим взглядом холодным, брови нахмурил и сказал: «� чего же вы это, самоеды мои, ничего не предлагаете?» А те ему и отвечали: «А сам-то ты, что, батюшка, ничего сперва по этому поводу не говоришь? Нам так думать не с руки. Ты хоть намекни нам, неразумным, о чем думать-решать, вот тогда мы зараз и надумаем. А то, кому же охота первому подставляться? Чай, не война».

Задумался тогда Н.С., как же ему таким народом управлять, если он толком не знает – не ведает, как им самим жить-то хочется. Понял он, что в головушках их, конечно, пруд-пруди дум разных, но основной, единственной, с которой бы согласилось большинство – нет. � решил он, что нет смысла руководить этим племенем, пока в нем не созрела еще эта самая идея. А пусть они пока сами промеж себя разберутся, чего хотят. � издал он указ о том, что повелевает в своем племени провести выборы великие, на которых самоеды должны избрать самых известных и авторитетных промеж себя, у которых много этих самых личных дум. Будут они, решил Н.С., эти личные думы в одном месте друг другу сказывать, а кому какая дума по сердцу придется или наоборот, тот будет провожать её заслушивание хлопками или свистом с улюлюканьем. � порешил назвать он это место, где им собираться Большой Думой.

Как проходили выборы эти, об этом в сказаниях не сказано, да только сильно поубавилось количество самоедов в ту пору. А те, кто дожил до обмена малыми думами самоедскими в Б.Д. стали собираться и, согласно воли Н.С., думы свои вслух сказывать друг другу и отмечать промеж себя, какая дума путная, а какая наоборот, непутевая совсем, ни к какому делу их неподходящая. Сидели они, сидели, думы свои сортировали, и так и эдак их выстраивали, а что дальше делать – не ведали.

� сказал тогда Н.С. вторую свою главную мысль, чтобы на основе дум правильных самоеды законы хорошие формулировали, а для верности, чтобы не забыть, что порешили, на камнях их записывали, как когда-то писались тезисы прежних вождей. Мол, племя привыкло уже ходить к камням этим ума-разума набираться, так пусть и ходят, законы новые читают и им следуют. А прежние камни, чтобы не было никакой путаница, повелел он снести в одну кучу, подальше от Б.С.

Только вот не всем самоедам по душе пришлись эти новые веяния. Опьянил их дух свободы, и стали некоторые из них по ночам шалить: новые камни из земли выковыривать, валить, да грязью всякой замазывать, чтобы прочитать на них ничего нельзя было. А особо ретивые, так и вовсе начали старые камни из той дальней кучи таскать и на прежние места ставить.

� так долго это все продолжалось среди самоедов, что заняло целую эпоху, которая вошла в их историю под названием: «Эпоха перетаскивания камней».

Сильно утомились в те годы самоеды и решили вновь позвать к себе на слушания в Большую Думу Неизвестного Самоеда, чтобы дал им дельный совет: как закончить это «великое таскание» с места на место камней тяжелых, которое и силы, и время самоедов отнимало, а толку не давало.

� пришел к ним вновь Н.С. и сказал им такие слова: «Вижу я, самоеды, что трудно вам дела ваши разуметь выше дум ваших, а потому призываю вас всех закончить с почестями сию многотрудную эпоху, вырыть яму глубокую, и закопать в ней все камни ваши тяжелые, чтобы не попадались они больше на глаза ни детям вашим, ни внукам вашим. � сделать это для того, чтобы, читая по ним историю нашего племени, не впадали вновь потомки в размышления зряшные, а лишь поминали молчанием историю нашу, взирая на холм, который надобно воздвигнуть на месте камней этих закопанных». «� еще, - добавил он, хмуро глядя на собравшихся самоедов, не смеющих прерывать Н.С. ни громким словом, ни вздохом, ни шепотом, - повелеваю вам и детям вашим не говорить вслух дум своих ни детям вашим, ни внукам, а беседы между собой вести лишь указаниями о том, как дом построить, еду достать, да жить в мире и уважении друг к другу. А, главное, заклинаю вас, думы мои эти исполнять молча и безропотно, не ввергая их в пучину обсуждения и разбора вашего».

Послушали его самоеды и согласились, клятвенно пообещав вождю своему не нарушать этот уговор. � стало в их племени малость по малости все налаживаться. � дома появились ладные, как у соседей их бездумных, и еды всякой много. � все бы хорошо, да, только нет-нет, да закрадывалось в их душах сомнения: а стоило ли ради всего этого лишаться удовольствия их основного – думы думать, да друг с другом судить-рядить их по старинке?

Да, только были они верны своему слову и никаких подобных сомнений ни детям своим, ни внукам не говорили. � жили те в лесах и болотах без истории племени своего, из которой только и знали, что зовутся они издавна чудным словом – самоеды. А откуда оно пошло и что означает – не ведали. Да и некогда им уже было об этом задумываться. �ная, иная жизнь у них пошла.

Но это уже совсем другая история.

2003