* * *
Ночь выдалась
Черная-черная.
Такой черной бывает
Только неблагодарность.
* * *
Поэты умирают очень тихо,
Так в поле высыхает облепиха,
Так жухнет клевер и ковыль в долине...
...Стихи горят, как куст неопалимый.
* * *
Нам остался наш смех –
Ну, и ладно.
Жизнь сложилась
Не очень-то складно.
Несуразные
Разные люди –
Наши судьи,
Вершители судеб.
Нам остался лишь смех –
Это что-то.
Все подонки теперь –
«патриоты».
Несуразные
Разные люди
Заблудились
В своем словоблудье.
Мы не учим
Уроки дороги.
Демагоги
Подались в пророки.
Руль правленья –
В руках у паяцев.
Что осталось нам? –
Только смеяться.
Нам остался наш смех –
В утешенье.
Он спасает нас
От удушенья.
Мы правителям-неумехам
Отвечаем
Живительным смехом.
Июнь 1941 года
Кремлевская вертушка
Ночами не спала,
Кремлевская вертушка
Сердилась и звала.
Врагов другой начальник
Искал, сбиваясь с ног.
Выгуливал ночами
Свой «черный воронок».
Кремлевская вертушка
Здесь царь и властелин.
Жизнь – сладкая ватрушка.
Жизнь – горькая полынь.
Мы – щепки, мы – орешки.
Со стенки греет нас
Плакатная усмешка
И прищур хитрых глаз.
Кремлевская вертушка
Всех судит и рядит.
Министры сплошь игрушки,
Но есть и троглодит.
Бесславием и славой
Верша свои дела,
Огромная держава
Спала и не спала...
* * *
В любой среде,
В любой позиции –
Я в оппозиции.
Я в оппозиции к верхам,
Покуда там жирует Хам.
Ищу я правду много лет
Там, где ее в помине нет.
Я в оппозиции к себе,
К своей неправильной судьбе.
«Ты неуживчив», -
Мне твердят, -
«Не лезь в бутылку,
Слышишь, брат?»
Мне как-нибудь
Намнут бока,
Ну, а пока –
В любой среде,
В любой позиции –
Я в оппозиции.
* * *
Я живу –
И тоскую по жизни.
Комом в горле
Застряла тоска.
Жизнь –
В преддверии катаклизма.
Боль потери
Стучит у виска.
Я живу –
И тоскую по жизни.
Всеобъемлюща
Эта тоска.
Оптимизм,
Как компьютер,
Зависнет;
Гложет мысль –
Ведь разлука близка.
Я живу –
И тоскую по жизни.
Я тоскую –
До боли, до слёз.
Я еще подружу
С оптимизмом,
Лишь бы с этой тоской
Обошлось…
Песня о Вечности
Я пройдусь
По Млечному Пути.
Не спеша, вразвалку, –
Как по парку.
Здесь покой
Ты можешь обрести.
Здесь душе
Не холодно, не жарко.
Здесь –
Отдохновенье от забот.
Там, внизу,
Вращается планета.
У Земли –
Забот невпроворот.
Мне отсюда
Чуть забавно это.
Здесь –
Отдохновенье для души.
Там, внизу,
Все суетно и мелко.
Не спеши.
И отдохни в тиши.
Здесь ничто
Не сдвинет с места стрелки.
Здесь покой
Ты можешь обрести.
Здесь душе
Не холодно, не жарко.
Я пройдусь
По Млечному Пути.
Не спеша, вразвалку, –
Как по парку.
* * *
Сыну Араму
Я так себе мужчина. Не «мужик».
Не мастер на все руки. Не кормилец.
Я вырос в виртуальном мире книг,
И к камерной тиши душа стремилась.
Я так себе мужчина. Не «гусар».
Не пробивал дорогу кулаками.
Фигляр анахроничный и гусляр,
Привычный к глухоте и нареканьям.
Я в сыне отыграюсь за себя.
Пусть он продолжит, донесет, дотащит.
Будь «мужиком», мой сын. Судьба груба.
Не «так себе», а сильным. Настоящим.
* * *
Все думаю, думаю,
И никак не могу разобраться:
Дорога, ведущая к старости, -
Это подъем
Или спуск?
* * *
Небо звездами застлано
И горит во всю мощь.
Боже! Какая глазастая
Выдалась ночь!
Эхо гулко, раскатисто;
Я до жизни охоч!
Боже, какая сверчкастая
Выдалась ночь!
Голливуд
В Голливуде
Смеются и плачут;
Смех и слезы
Здесь мало что значат.
Мы смеемся и плачем
Иначе.
Что наш плач? -
Он невзрачен,
Не смачен.
В Голливуде
Один в поле – воин.
Для геройства здесь –
Просто приволье.
Здесь герои,
Как кошки, живучи;
В каждой буче –
Спасительный случай.
Все они –
Из породистой стали.
Биться с ратью для них –
Трали-вали.
Девять жизней
И мышцы литые.
Даже яйца у них –
Крутые.
В Голливуде
Роскошные груди
На экранах блестят,
Как на блюде.
Там стреляют
Без всяких прелюдий
И блуждают
В своем словоблудье.
В Голливуде
Неправые судьи
Измываются
Над правосудьем.
В Голливуде
Крутые герои
Друг за друга
Стоят горою.
Голливуд –
Это чудо на чуде.
В Голливуде
Серьезные люди
Лезут в пьяные драки
Во фраках;
Что ни слово,
То «Shit!» или «Fuck you!».
Голливуд –
Это наше жилище,
Наши грезы
Растут в пепелище.
Стал для нас он и адом,
И раем.
Здесь живем мы
И здесь умираем.
* * *
Колокол уже вот-вот осипнет,
Кто аукнется? Ведь ждет святая рать.
…Я еще не видел Миссисипи,
Значит, мне не время умирать.
Гуд струится бархатный и звонкий;
Вот еще кому-то вышел срок…
…Я еще не видел Амазонки,
Значит, рано подводить итог.
Жизнь прошла. Закончилась фиеста.
Есть конец у каждого пути.
…Я еще не видел Эвереста:
Мни никак нельзя сейчас уйти.
Колокол настырно и упрямо
Все звонит, кого-то все зовет.
Я еще не видел Фудзияму,
Колокол! Еще не мой черед…
Звон струится, звон-напоминанье:
Близится последний поворот…
Мы же повторяем, как шаманы:
Колокол! Еще не мой черед…
* * *
Убивая Авеля,
Каин
Рикошетом убил и меня.
После этого я умирал
Вместе с каждым,
Кого убивали.
Я в ответе за кровь,
Что веками лилась на земле.
Я уже на пределе, Создатель,
Уже на пределе!
Я устал умирать,
Я смертельно устал умирать!
Боже! Боже! Я – Авель.
Я – тоже творенье Твое.
Я создан из праха и глины,
Из праха, из глины Твоей.
И теперь я взываю к Тебе –
Рассуди меня с братом моим.
Рассуди меня с теми,
Чьи руки по локоть в крови.
Я – кровь миллионов армян,
Подвергшихся геноциду,
Я взываю к Тебе,
Не дождавшись людского суда.
Формула неба
Я кое-как представляю,
Как Творец отделил
Друг от друга сушу и воды,
Как, из каких лучезарных
Строительных материалов
Сотворил солнце, луну и звезды,
Живую и неживую природу...
Но небо, Господи! Небо...
Из чего оно все-таки выткано?
Ведь небо – это не просто
Воздушная бездна...
Сколько помню себя,
Все пытаюсь найти и понять
Формулу неба...
* * *
…И этот день мы тихо проводили, -
Нескладный, тихий, неприметный день.
Всё вроде то же – солнце, клубы пыли...
И лишь чуть-чуть короче наша тень.
* * *
Не путайте поэта со стихами.
Поэт – не гений. Гении – стихи.
Поэты смертны. В них бросают камни.
Стихи идут на крест за их грехи.
* * *
Когда призовешь меня, Господи,
Преврати меня в сахар – прошу Тебя,
И раствори меня в небе:
Пусть ему станет сладко.
А потом я прольюсь на землю –
Не манной небесною, нет! –
Обычным дождем или снегом.
Пусть земле станет сладко.
* * *
В поэзии все держится на «как».
Здесь «что» - ничто, и ничего не значит.
«Как» для стиха – колонна и маяк.
А «что» здесь просто мельтешит, маячит.
* * *
Я настолько люблю халву,
Что когда говорю: «Халва», -
Во рту становится сладко-сладко,
Так что даже халвы не нужно.
* * *
Каждый Божий день
С самого утра
Жена и две дочери
Берутся за свой макияж.
Включают фен,
Утюг для волос,
Фенят, утюжат,
Закручивают, расчесывают волосы,
Достают косметички,
Наводят румянец тональным кремом,
Химичат с ресницами и бровями,
Что-то выщипывают,
Что-то подводят сурьмой или тушью,
Пудрятся, маникюрят ногти,
Красят губы помадой,
Освежаются «Рексоной» и духами...
- Интересно, - говорю я, -
Придет ли когда-нибудь день,
Когда это вам надоест?
- Интересно, - мне в тон отвечают они,
Придет ли когда-нибудь день,
Когда тебе надоест ворчать?
Боже! Боже!
Пошли нам всем терпенья.
Им – для макияжа,
Ну, и мне – чтоб не устал ворчать.
* * *
Эта капля дождя,
Уютно примостившаяся
На твоих губах,
Стала средоточием
Вселенной.
* * *
В Брюсселе,
В самом центре города,
Какой-то маленький,
Черненький мальчик
День и ночь напролет
Все писает, писает, писает...
Ради этого нахаленка
Сюда со всех уголков планеты
Из года в год съезжаются
Богатые ротозеи,
И глазеют, глазеют, глазеют...
* * *
Если возьмете полено –
Самого отменного качества –
Возьмете рубанок, стамеску,
И начнете выстругивать куклу, –
Вы получите куклу.
Вы можете ей приделать
Подвижные руки и ноги,
Вы можете ей приделать
Длинный-предлинный нос,
Вы можете дать ей имя –
Скажем, Пиноккио или Буратино.
Но как бы вы ни старались,
Кукла останется куклой.
Она не станет беседовать
Со старым сверчком,
Не станет есть сырую луковицу,
Не запустит башмаком в мышонка,
Не станет спасаться от шушеры...
Одним словом,
Кукла останется куклой,
Безжизненной деревяшкой.
Вы спрашиваете,
Что вам делать?
Как поступить с поленом,
И стоит ли браться за гуж?
Я вам отвечаю:
Не стоит.
Возьмите полено
И, не терзаясь сомненьями,
Бросьте в горящую печку,
Потому что полено - ничто,
Весь фокус – в руках папы Карло.
О проекте
