Так говорил Экклезиаст
Восходит солнце. Падают кометы.
Снег накрывает землю, словно плед...
Все – суета. И мы бежим за ветром,
Считаем то, чего на свете нет.
Мы умножаем знанья и страданья,
И мудрость огорченья нам несет,
И нет добра в труде. И нет признанья.
И вечен только свет и небосвод.
Оглянешься, увидишь – все напрасно,
Все – суета: и рук твоих дела,
И грусть-печаль, и выдуманный праздник...
И суетно вращается Земля.
Так сказал Экклезиаст
Живите и радуйтесь жизни,
Пока не убьется кувшин
И сердце клещами не стиснет,
Не будет для горя причин.
Со злом и добром нас рассудит
Надежда – наш сон наяву.
Живая собака не будет
Завидовать мертвому льву.
Обращение Апостола Павла
Дамаск уж близко. Отдохнем немного.
Мы миссию свою закончим в срок.
Доставим вскоре письма к синагогам,
И будет свергнут новый лжепророк.
Заладили: «Учитель наш», «Спаситель»,
«Воскрес», «вознесся», - что за дикий бред!
Сын плотника, набравший где-то свиту,
Стал после смерти средоточьем бед.
Ученики – разносчики заразы.
Камнями их! – как был Стефан забит.
Все остальные разбегутся сразу,
И вскоре напрочь будет он забыт.
О, что за Свет! Откуда взялся он?
А этот Голос! Он же льется с неба!
Ты – лопнувший пузырь, синедрион!
Как скудно все, во что я верил слепо!
- Ах, Савл! Ах, Савл! Зачем ты меня гонишь?
Преследуешь, препятствия чиня.
Не прячься за отеческим законом.
Ответь, мне Савл, что гонишь ты меня?
Послушай, Савл, ведь это так непросто –
Упершись лбом, идти против рожна.
Не я, а ты прикрыл глаза коростой.
Скажи мне, Савл, ты узнаешь меня?
- Ты – Свет. Ты – Бог. Ты – Иисус Христос.
Тебя я вижу потеплевшим сердцем.
Я весь дрожу. Как мне унять мороз?
И что сказать своим единоверцам?
Что делать мне с собой, с моим смятеньем? –
Я сам себя теперь не узнаю.
Веди меня. Твоей я буду тенью.
Тебе, мой Бог, вручаю жизнь свою.
Жизнь раскололась надвое моя.
Две половинки. Первой жил вчера я.
В какой из жизней настоящий я?
Зачеркнута страница черновая.
Я гнал тебя. Я, раб и прах презренный.
Злых дел моих и замыслов – не счесть.
Отняв мой свет, ты даришь мне прозренье.
За что, Спаситель, мне такая честь?
Я – фарисей. От юности своей
Гнал христиан, и бил, и был настойчив,
Уверен, Боже, что из всех людей
Наверняка я самый недостойный.
- Забудь сомненья. Дни твои отныне
В апостольском служении пройдут.
И Дух Святой тебя уж не покинет.
Отныне ты – мой избранный Сосуд.
И ты теперь не будешь знать покоя,
В пыли дорожной будешь есть и спать,
В стране своей окажешься изгоем,
И русло жизни повернется вспять.
Ты наречешься Павлом с этих дней.
Вся жизнь твоя – пример преображенья.
Ты гнал моих людей – теперь сумей
Преображать в победу пораженья.
Ты испытаешь радость покаянья,
Ты будешь, как и я, всегда гоним.
И, вынеся жестокие страданья,
Наполнишь мир учением моим.
Отречение Апостола Петра
Я три раза отрекся от Бога.
Трижды за ночь. За долгую ночь.
Я не трус. Просто их было много.
Не сумел я свой страх превозмочь.
Я рассек нечестивому ухо,
Я горою стоял за Него.
Как случилась такая проруха?
Не могу объяснить ничего.
Знаю только: мне не было страшно,
Я в решимости искренен был.
Взвыл от боли и ужаса стражник:
Лихо ухо ему отрубил.
Да, я трижды в ту ночь оступился.
Но не стал я отступником, нет.
Лишь Иуда средь нас отступился,
Продал Бога за тридцать монет.
Он меня наказал за гордыню:
Я был первый Его ученик.
Был жестоким урок, и отныне
Я всего лишь один среди них.
Этот взгляд… Никогда не забуду
Этот ясный, пронзительный взгляд.
Все мы ждали спасенья и чуда.
Он все медлил и словно был рад…
Я вдруг понял: Он тоже боится.
Я прочел этот страх без потуг.
И помог нам друг другу открыться
В третий раз прокричавший петух.
Я вдруг понял, что, будучи Богом,
Он такой же, как я, человек.
Стал понятней и ближе намного,
Покорил мое сердце навек.
Он боялся Голгофы, распятья;
Он, безгрешный, грехи нам прощал.
Он простер всему миру объятья,
Стал для мира началом начал.
С той поры возвещаю Ученье
И, отринув сомнения прочь,
Постигаю свое назначенье.
В моем сердце – та страшная ночь.
Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис)
Я точно говорю вам: Он придет.
Он вновь придет: мне было откровенье.
Сонм образов в нем водит хоровод
И повергает душу мне в смятенье.
Сын Человеческий, Он говорил со мной.
Средь золотых светильников стоял он.
Семь звезд держал он правою рукой,
Они его ничуть не затрудняли.
Он мне сказал: «Я первый и Последний.
Был мертв и ожил. И живу в веках».
Я был пред ним песчинкой неприметной,
Меня скосил объявший душу страх.
Пусть слышит каждый, кто имеет уши,
Что дух своим собраньям говорит.
Он борется за нас, за наши души, -
Чтоб монолитны были, как гранит.
Он белый был – как облако, как снег,
Глаза его горели, словно пламя.
Был голос – словно рокот горных рек,
И лик сиял, как солнце над горами.
Семь ангелов трубили – в свой черед.
Пылали горы, полыхало море...
Звезда упала, третья часть всех вод
В кровь превратилась, ядом стала вскоре.
Свернулось небо свитком и искрится,
День обессилел, тьма – как пелена,
И стало солнце черной власяницей,
Кровавой стала полная луна.
Кора земли потрескалась коростой,
Землетрясенье раскроило мир;
Сместились горы, острова, и звезды
На землю стали падать, как инжир.
Вот белый конь, и огненный, и черный,
И бледный конь несут нам жизнь и смерть.
Пшеница затерялась в травах сорных,
Все – хаос, свистопляска, круговерть...
Не избежать преступникам расплаты,
Не смыть следов и не стереть улик.
И вот я вижу: брат идет на брата,
И День Господень страшен и велик.
И раскололась бездна – дым, дым, дым...
И саранча из дыма повалила,
Терзала, жалила, и норов был крутым,
И нападала спереди и с тыла...
И ангел сильный с облаков сошел,
На море опирался и на сушу.
На море опирался – как на стол,
Поныне образ леденит мне душу...
И станет он Судьей делам неправым,
И это так же точно, как восход;
И он сразится с Дьяволом лукавым
И победит, и в цепи закует.
А Дьявол – огнедышащий дракон,
И битва Бога будет нашей битвой.
Да, это будет наш Армагеддон,
Поддержка наша – вера и молитвы.
Так Сатана, заклятый враг людей,
Низвергнут будет на тысячелетье.
Любовью искупляющей своей
Спаситель на любовь твою ответит.
Его животворящая любовь
Нас осенит всевышней благодатью.
Он слезы нам утрет и снимет боль,
Раскроет нам объятья, словно братьям.
Он свиток – Книгу жизни – развернет,
Кто там записан, тот получит вечность,
Кого там нет, вторую смерть найдет,
Сгорит в огне геенны, словно свечка.
Наточенному с двух сторон мечу
Найдется примененье и призванье.
«Кто не раскается, того я навещу
И уберу светильник в час нежданный».
Он бережно возделывал свой сад
И ждет теперь, когда наступит осень.
И гроздьями созревший виноград
В давильню гнева Божьего он бросит.
Все, что сказал он, истина, - поверьте.
Пустыни перекроит он в сады.
И с той поры не будет больше смерти,
Не будет горя, старости, беды.
Да, будет Суд. Большой, вселенский Суд.
Бесчестные людишки, трепещите!
В ушко иголки не войдет верблюд.
Поступок каждый взвешен и посчитан.
Я говорю вам – час не за горами.
Он обещал. Он – Бог. И он придет.
Всех нечестивцев скрутит в рог бараний,
Печатью обособит свой Народ.
Он побеждает все, но не безверье,
Безверья не прощает никому.
Смотрите! Он стучится в ваши двери.
Он к вам пришел – откройте же ему!
Пусть слышит каждый, кто имеет уши,
Все люди будут – как одна семья.
И человеку будет мир послушен,
И небо новое, и новая земля.
Ночь в Гефсиманском саду
Как ночь обворожительно тепла!
Глазасты звезды и сверчки горласты.
Все треволненья кажутся балластом;
В душе для них – ни ниши, ни дупла.
Как ночь обворожительно светла!
Она способна сделать мир добрее.
Печаль-тоска поникла, присмирела,
Надрывно попрощалась и ушла.
Как ночь обворожительно нежна!
В ней пьяный, пряный аромат цветенья.
В душе растет томленье и смятенье.
Ах, как мечта важна и как нужна!
Как ночь обворожительно чиста!
И даже на луне не видно пятен.
И жизнь моя устала ждать распятья.
Я научусь читать ее «с листа».
Как эта ночь пронзительно тиха!
Она не верит в завтра и страданья.
Но это завтра все равно настанет:
Его разбудят крики петуха.
Как ночь обворожительно светла!
Она уйдет – мгновенье за мгновеньем.
В ней – благодать, любовь, благословенье...
Как хорошо, что эта ночь – была.
О проекте
