* * *
Казённый дом. Солёный снег.
Контрольный месяц наступает
в полночь. Рассыпается
эмаль с поверхности лица.
Строка - река. Беги, пока
действителен твой пропуск.
На стекле - узор. Гудит мотор.
Молчит прозрачный контроллёр.
Почешешь нос об эту дверь,
понюхаешь, как сладок,
всесожжений дым. Полюбишь дом.
Помоешь руки перед сном -
Иначе упадёт из рук
сухая ветка Палестины,
когда в пустой, холодный край
тебя пошлют с тупой нагайкой
Ты не плачь. Сожми в кулак
свой крест. Не выпускай руля.
Сверкай, дорожка узкая!
Сибирь ведь тоже русская
земля...
Казённый дом. Солёный снег.
Слоёный воздух. Слишком поздно
надоевшая игра:
односторонний телеграф.
Холодный год. Контрольный месяц.
Казённый дом на картах вновь.
Когда-то вот таким же чистым утром
я играл в снежки
на льду реки.
Река - строка. Примёрзла вдруг
к узору на стекле щека.
Прозрачный друг молчит и ждёт
и смотрит как-то свысока...
Взгляд в центр Вселенной
Вот судорога, которой ждал.
Вот ком, что к горлу подступает.
Народ в вагоне темнокож
и слов моих не разберёт.
Змеится винная струя,
крупица льда с ресниц слетает,
и тает ледяной кинжал,
что сердце ясностью клюёт.
Под кожей бьёт невзрачный ток,
чем ближе ночь, тем откровенней,
чем глубже в лес, тем розовей
крылатый плюшевый зверёк.
Он то стрекочет надо мной,
то смело рвётся в шторм сомнений.
Колёса плачут и визжат,
под кожей бьёт неясный ток.
Я вижу город Петроград,
и, словно по моей команде,
из наводнений прежних дум
всплывают стайки новых слов.
На небе стонет тонкий зверь,
стыдясь застыть в своей неправде,
не в силах видеть Петроград,
чей контур призрачно-суров.
Когда он сдохнет, я взойду
по мраморным ступеням цирка,
где в эгрегориальной мгле
сияет изумрудный трон.
Вожатый строг. В его руках
мелькнет души моей пробирка,
и упадет на плечи мне
печать архангельских погон.
Ну вот, теперь исправлен путь,
могу я смело возвращаться
к живучим трепетным стихам
моей несбывшейся судьбы.
Осенним утром забегу
с родными наспех попрощаться,
и к белокаменным лесам
пойду с лукошком рвать грибы.
* * *
В тени фруктовых рощ,
в их приторном дыму,
растёт зеленый лук,
сын пасмурных широт.
Средь бабочек и пчёл,
лиловым цветом рдясь,
он варит свой нектар,
ядрёный, терпкий, злой.
Скажите, как понять
беспечной пчёлке рощ
хмельную горечь грёз
его лиловых глаз?
Скажите, как ему
в беспечной пчёлке рощ
узреть мечту и боль
своих седых корней?
Желтеет горький лук,
роняет едкий сок,
надменно вперив ввысь
косой лиловый глаз.
Желтеет горький лук
в тени фруктовых рощ,
где в каждой ветке - рой,
где в каждой пчёлке - рай.
По мотивам Гессе
В лютый мороз и в палящий зной
ходит по свету один
в нищенском платье, босой и хромой
моей матери блудный сын.
Там, где под небом поёт река,
между луной и землёй
сын человечий среди тростника
ищет дорогу домой.
* * *
Пусть льётся воск на саван мертвеца,
пусть дождь стекает струйкой мне за ворот.
Скупая нежность твоего лица
напомнит мне, как вкрадчив лютый холод.
Тщетна весна в кленовых городах.
Итог моих терзаний прост и близок:
безмолвный правнук в озарённых бездной снах
бесстрастно жжёт сундук моих записок.
О проекте
